Таня Гроттер и Исчезающий Этаж - Страница 69

– Ясно, – вздохнула Таня.

Заметив ее огорчение, Медузия посмотрела поверх ее головы и как бы между прочим произнесла:

– А если все же соберешься в поход – мало ли какая будет необходимость? – не забудь захватить с собой мой смычок. Один смычок, без контрабаса. Он позволит тебе избежать многих неприятностей. И уж во всяком случае не сбиться с дороги. Все, ступай!

Уже в коридоре Таня запоздало осознала, что только что получила недурной совет, как нарушать школьную дисциплину. Причем получила его от той, кого всегда считала одним из главных ревнителей этой дисциплины…

С Ванькой Валялкиным и Баб-Ягуном Таня встретилась за обедом. Оба были в неважном настроении. На их столик попала скатерть-самобранка с тертой редькой, и вечно голодного Ваньку, да и Ягуна тоже, это никак не устраивало. А меняться с ними никто не хотел.

– Свинство! Хуже редьки может быть только рисовая каша, а хуже рисовой каши только запеканка… – бурчал Ванька.

– А что хуже запеканки? – заинтересовалась Таня.

– Тертая редька, – уверенно заявил Валялкин.

Круг замкнулся.

Поискав тему для разговора, Таня спросила про ветеринарную магию, не рассердился ли Тарарах, что она пропустила урок.

– Не-а, куда там рассердился. Он даже не заметил, – успокоил ее Баб-Ягун.

– Как это не заметил?

– Ему не до того было. Мешок с аспидами продырявился, и все они расползлись. Девчонки такой визг подняли, ты бы слышала…

– И Гробыня визжала? – спросила Таня, жалея, что не присутствовала.

– А как же! Громче всех! Я едва не оглох. А по столам скакала – прям как горная коза… – сказал Баб-Ягун.

Пока Ягун рассказывал об аспидах, Таня незаметно вглядывалась в него. Внук Ягге был точно такой же, как всегда – самодовольный, хвастливый, шумный, с такими же торчащими рубиновыми ушами. «Нет, это не может быть он. Зомби себя так не ведут», – подумала Таня, успокаиваясь. Все опасения Ваньки показались ей вдруг полной ерундой.

– Мы хотели Тарараху помочь аспидов собрать, но он нас прогнал. Говорит: «Если что случится, я себе не прощу. Я-то бессмертный, мне их яд не страшен». Так и шуганул. Тогда мы с Ягуном прикинули, что время еще есть, и пошли к рыбе… К той самой, каменной! – Ванька Валялкин таинственно понизил голос.

Хотя он говорил совсем тихо, Таня опасливо оглянулась на преподавательский стол, за который в этот момент, подбирая длинную юбку, как раз садилась Зубодериха. Ей почудилась, что Великая Зуби скользнула по их троице внимательным и настороженным взглядом.

– Зуби на нас смотрит! Тихо! – прошептала Таня, но было уже поздно. Зубодериха явно что-то услышала.

– Что за разговоры во время еды? Что за тайны у наших первоклассничков? – с подозрением обратилась она к ним.

Ребята растерялись. Им почудилось, что на их стол разом уставилась вся школа.

– Никаких тайн нет. Просто мы говорили, что обожаем, когда нам достается эта скатерть! – первым нашелся Баб-Ягун.

– Что? – не поверила Зубодериха. – Вы хотите сказать, что любите тертую редьку? Это правда, Гроттер?

– Просто праздник для души! – подтвердила Таня и с преувеличенным энтузиазмом принялась хрумкать редьку.

Баб-Ягун и Ванька последовали ее примеру. Рассеивая подозрения Зубодерихи, они проявили столько героического рвения, что Юрка Идиотсюдов громко завопил:

– Посмотрите на этих трех психов! Никогда не видел, чтобы кто-то так лопал тухлую редьку!

– Идиотсюдов, вон из-за стола! Не тухлую редьку, а тертую! Вот что значит здоровый детский аппетит! У меня у самого когда-то был такой же! И я тоже обожал редьку! Возможно, она была не самой вкусной, но зато самой полезной! – умилился Сарданапал, роняя в луковый суп скупую мужскую слезу.

Спохватившись, что они привлекают к себе слишком много внимания, Таня поумерила пыл, тем более что от редьки у нее уже сводило челюсти. Что же касается Баб-Ягуна, то этот любитель полезной еды вообще сидел подозрительно зеленый и зачем-то зажимал себе рот рукой.

– Ай-ай-ай, как нехорошо! Мальчик так охотно кушал! Не иначе как его кто-то сглазил! – огорчился академик.

После обеда друзья собрались в старой физкультурной раздевалке. Здесь, среди ржавых железных шкафчиков с приоткрытыми дверцами, в царстве длинных деревянных банкеток можно было поговорить без помех.

Ванька и Баб-Ягун рассказали, что, хотя целых полчаса провозились с рыбой, так и не смогли сдвинуть каменную глыбу с места. Скорее всего просто не нашли секретный механизм, приводивший ее в движение.

– Там можно две недели убить. Мы и так уже все камни вокруг ощупали. Нужен кто-то, у кого на эти дела нюх, – сказал Ванька.

– Может, попросим поручика Ржевского? – неуверенно предложил Баб-Ягун.

– Ага, чтобы об этом через пять минут узнал весь Тибидохс! Лучше уж просто написать объявление и повесить его в Зале Двух Стихий! Валяйте, мол, на Исчезающий Этаж все кому не лень… – с насмешкой прокомментировал Валялкин.

– Значит, привидения отпадают. А кто же тогда может видеть сквозь предметы? – спросил Ягун.

– ВЕРКА ПОПУГАЕВА! – воскликнула Таня, вспомнив эту тощую тринадцатилетнюю особу со свернутым набок носом, от пронзительного взгляда которой не спасала даже толстая дверь.

Ванька недоверчиво хмыкнул.

– А мы ее уговорим? Она же жуткая трусиха. Ни за что никуда не пойдет ночью, а уж на Исчезающий Этаж и подавно.

– Про Исчезающий Этаж ей сообщать необязательно. Просто придумаем что-нибудь про каменную рыбу. Например – ха-ха! – что профессор Клопп хранит там свои любовные письма к Зубодерихе. Попугаева просто умрет от любопытства. Она обожает разнюхивать, кто с кем встречается и кто в кого влюблен! – засмеялся Баб-Ягун.